Стихи, который нам понравились

Наталья Дивина

Мне асудзiць цябе? Што гэта зменiць?
Хiба душы прыбавiцца цяжару.
Ды аднаго я дараваць не смею:
Што абгарнуў сабою маю мару.
Мне асудзіць цябе даволі нізка,
Бо я – вышэй за сціплыя маралі.
Падзенне звышкрыштальных пырскаў
Мы на зямлі ўсё ж разам сустракалі.
Мне асудзіць цябе? Няма прычыны...
А слізкі лёд на ранах неспакойных
Даўно растаў ад цёплай павуціны,
Што думкай нарадзілася няроўнай.

Грустный ангел


Мой ангел печальный в короткой «матроске»
глядит исподлобья и гладит щенка. –
Ему так не нравлюсь я – строгой и взрослой,
он так ненавидит моё «ну, пока». –
Опущены крылья, нечищены перья,
упрямо зажат в кулачке уголек:
сейчас нарисует мое подземелье,
и как принесет он туда огонек, -
возьмет меня за руку, выведет к свету,
покажет мне солнце и ветер в траве,
и тихо оставит – рассматривать лето,
исчезнет, как дымка с весенних полей.
Мой маленький ангел с улыбкой недетской,
ты знаешь, ты помнишь все лучше, добрей.
Я снова потуплюсь, прости меня, дескать,
за то, что я так устаю от людей.

Когда-то я была другой:
Скучающей, тоскующей, немой.
Бродила по улицам, будто чья-то тень,
С людьми разговаривать мне было лень.
Я слушала музыку, ветер и дождь
И в глазах была лишь печали ночь.
Но однажды я купила кассету
С названием группы «Пилот»
И тогда поняла – ничего лучше нету
Того чувства, когда твое сердце
В такт песни поет.
А потом появились диски,
Книги, рисунки, статьи,
В голове вдруг возникли мысли:
Откуда все это, Черт подери?
Я стала смеяться, общаться, гулять
И тайну жизни уже не пытаюсь узнать.
Я все поняла и все разгадала,
А группа «Пилот» в этом мне помогала!
(и спасибо им за это большое!)

Не важен титул и фамилия,
Не важно имя или отчество,
Ни нищета, ни изобилие
Не защитят от одиночества,

Безлюдная пустая комната
Или толпа людей на площади,
Друзья, родные и знакомые,
Собаки, кошки или лошади...

Ни красота, ни безобразие,
Ни молчаливость, ни общительность,
Ни стильность, ни однообразие,
Раскованность или стеснительность...

Ты можешь прочитать всю Библию,
Познать все тайны и пророчества,
Ты можешь помнить всех по имени
И оказаться в одиночестве...

"Счастья, удачи...", - в открытку впишу,
Щедрых желаний я не жалею...
Больше всего в других видеть хочу
То, что сама не имею...

Друг, ты любим, не сердись на судьбу,
В лучшее верь, будь смелее...
Больше всего в других людях ценю
То, что сама не имею...

Оберегайте любовь вы свою,
Нет того в мире ценнее...
Больше всего в других я люблю
То, что сама не имею...

Часто другим я советы даю:
Жить надо проще, умнее...
Больше всего в других видеть хочу
То, что сама не имею...

Друга себе, идеала ищу,
Чтобы был честен и верен...
Больше всего в других людях ценю
То, что сама не имею...

Я проповедовать очень люблю,
Но иногда я немею...
Дать я другим никогда не смогу
То, что сама не имею!

Или о том, что сейчас не объять,
Часто бывает, жалею...
Только нельзя, ну никак, потерять
То, чего я не имею!

Мой ангел белый,
мой ангел черный,
Мой свет небесный
и мрак глубин,
Мой друг прилежный
и враг проворный,
Я раб ваш вечный
иль господин?
Мне жить несладко
под вашим взглядом,
Но сами будто обречены:
Как день и ночь вы -
все время рядом;
Как вечер с утром -
разлучены.
Мой ангел белый,
мой ангел черный
Мне смотрят в душу,
хотят спросить:
Имея крылья, имея корни,
Что делать будешь?
как будешь жить?!

Тебе так холодно,
Ты вся дрожишь,
Его предательство
Твое кольнуло сердце
Тебе так плохо,
Ты одна
И ты не спишь
Так больно...
Как жаль,что ты так ошиблась.
Ты чувствуешь
Как кровь ,
Как кровь обиды,горечи,разочар ования
Разлилась ядом по твоей душе.
Тебе ещё никогда не было так одиноко
Как будто ты осталась на всю жизнь одна...

Ведь ты не мой, я это знала
Зачем тебя я так люблю?
Зачем я мучаюсь, страдаю?
Зачем любовь не истреблю?

Ведь ты не мой, зачем судьбой
Мне суждено тебя узнать?!
Зачем я встретилась с тобой,
Лишь для того, чтобы страдать?

Ведь ты не мой, но если бы
Можно было своим назвать?
Такое счастье не возможно,
О, чём не стоит и страдать!

Зачем заставил ты напрасно
Тебя так сильно полюбить?
О, если б знал ты как ужасно
Быть не любимым и любить!....

"СЛЕДЫ НА ЛЬДУ"
Мне больше не нужны твои слова,
И мне уже не горько видеть след,
Который скоро заметут снега –
Снега моих былых побед.

И мне уже не страшно повернуться
Спиной к тебе и ко всему. Уйти
И не вернуться, не оглянуться
На тех, с кем мне теперь не по пути.

Я не оставлю за собою обещаний,
Не поклянусь запомнить навсегда
Комедию трагических прощаний,
Когда нам в след гудели поезда.

И быстро осень пролетела мимо,
И я спокойно сквозь метель иду,
Забыв, как было больно нестерпимо,
Мне видеть одинокие следы на льду...

ВОЗВРАЩАЙСЯ!



Почему там внутри

Что-то жжёт и болит,

Почему ж? Посмотри,

Как всё тело горит!



Я старалась забыть,

Не могу, не хочу,

Я пыталась остыть,

Я всё время молчу…



Мой родной, ну скажи,

Что такое случилось?

В чём беда, расскажи,

Что не так получилось?



Ведь всё было прекрасно,

Обещал мне быть вместе,

Но слова все напрасны,

Не звонишь, я ж раз двести…



Всё не так без тебя,

Возвращайся, прошу!

Ты мне нужен, ведь я

Ни о чём не спрошу!



Только буду с тобой,

Только я , только ты,

Я же знаю, ты мой!

О тебе все мечты!

Она придет, когда не ждешь,
Когда лишь в одиночество ты веришь.
Ты думаешь, что сам её найдешь,
И стрелы на Нее свои нацелишь!
Ты шар земной весь можешь обойти,
Но каждый скажет вновь и вновь,
Что невозможно ту найти,
Чье имя есть Любовь.

В безумном тел переплетеньи
В поту взбесившихся страстей

Нам не до бога, не до черта

И уж совсем не до людей

Закрытой дверью отгорожен

Наш общий временный мирок

В котором трудно разобраться

Что добродетель, что порок….

И пусть, что будет, то и будет

Вниз головой готов я вновь


В беспямятства бросаться пропасть

Где правят стоны, пот, любовь….

За окном стремится черный свет,
ты снова бросила меня.
Спать ложатся люди, гасят свет.
Но этот свет не для меня,
и над покровом темноты
я острый нож в ладонь беру,
эй голоса, закройте рты!
Я вечным сном усну.
А начал жить я,
как и все и, как и все ее закончу.
Рука дрожит, но черный свет
от глаз чужих скрывает.
И боль прошла, я кисти взял.
И не нужна мне больше ты.
И алой кровью на полу,
я рисовал мосты
в те параллельные миры.

Плохая девчонка
Сидя на лавочке, обсуждая меня,

С кем и когда я гуляла вчера

С кем, прохлаждалась по парку идя,

И что кавалеров менять мне нельзя,

Что за машина меня забрала,

И что на денюху пришла вся толпа,

Что пива я много с ними пила

И как же я плохо себя там вела.

Какие плохие со мною друзья

И как коротка на мне юбка моя.

Волосы красить, курить мне нельзя

И что повзрослеть мне давно уж пора.

Какая плохая девчонка же я

И сына т. Таня не даст мне в мужья.

И не позволит влюбиться в меня,

И даже смотреть на меня из окна.

Легко говорить о девчонках такое,

Вы видите в нас всего лишь плохое.

Вчера ведь т. Таня ваш сын был с другой

И вы не кричите, что он был плохой.

Меняет девчонок, а есть ведь подруга.

Никто ведь не скажет, что он потаскуха.

Давайте не будем смотреть друг на друга,

Без разницы с кем мы, главно без скуки!

Наталья Селиванова

Я очень люблю цветы,
Но больше всего ромашки.
Не знаю, любишь ли ты
Цветы, что порхают как пташки!

Нежные лепестки
Тихо сомкнутся под вечер.
Когда я склониться хочу
К тебе на сильные плечи.

Ромашек красивых нарву,
Поставлю в широкую вазу.
Как жалко, что наяву
Не можем мы встретиться сразу!

Наталья Селиванова
Маленький славный комочек
Лежит у меня на руке,
Пестренький словно цветочек,
Мяу-у-у-чит, мурлычет во сне!

Это мой милый котенок
Очень люблю его я,
Резвится он как ребенок.
Хорошие мы с ним друзья!

Ночью он не играет,
«Ночью он ловит мышей»!
Набегается, устанет
И заснет у ног малышей!

Верочка Полозкова

На страдание мне не осталось времени никакого.
Надо говорить толково, писать толково
Про Турецкого, Гороховского, Кабакова
И учиться, фотографируя и глазея.
Различать пестроту и цветность, песок и охру.
Где-то хохотну, где-то выдохну или охну,
Вероятно, когда я вдруг коротну и сдохну,
Меня втиснут в зеленый зал моего музея.

Пусть мне нечего сообщить этим стенам – им есть
Что поведать через меня; и, пожалуй, минус
Этой страстной любви к работе в том, что взаимность
Съест меня целиком, поскольку тоталитарна.
Да, сдавай ей и норму, и все избытки, и все излишки,
А мне надо давать концерты и делать книжки,
И на каждой улице по мальчишке,
Пропадающему бездарно.

Что до стихов – дело пахнет чем-то алкоголическим.
Я себя угроблю таким количеством,
То-то праздник будет отдельным личностям,
Возмущенным моим расшатываньем основ.
- Что ж вам слышно там, на такой-то кошмарной громкости?
Где ж в вас место для этой хрупкости, этой ломкости?
И куда вы сдаете пустые емкости
Из-под всех этих крепких слов?

То, что это зависимость – вряд ли большая новость.
Ни отсутствие интернета, ни труд, ни совесть
Не излечат от жажды – до всякой рифмы, то есть
Ты жадна, как бешеная волчица.
Тот, кто вмазался раз, приходит за новой дозой.
Первый ряд глядит на меня с угрозой.
Что до прозы – я не умею прозой,
Правда, скоро думаю научиться.

Предостереженья «ты плохо кончишь» - сплошь клоунада.
Я умею жить что в торнадо, что без торнадо.
Не насильственной смерти бояться надо,
А насильственной жизни – оно страшнее.
Потому что счастья не заработаешь, как ни майся,
Потому что счастье – тамтам ямайца,
Счастье, не ломайся во мне,
Вздымайся,
Не унимайся,
Разве выживу в этой дьявольской тишине я;

Потому что счастье не интервал – кварта, квинта, секста,
Не зависит от места бегства, состава теста,
Счастье – это когда запнулся в начале текста,
А тебе подсказывают из зала.

Это про дочь подруги сказать «одна из моих племянниц»,
Это «пойду домой», а все вдруг нахмурились и замялись,
Приобнимешь мальчика – а у него румянец,
Скажешь «проводи до лифта» - а провожают аж до вокзала.
И не хочется спорить, поскольку все уже
Доказала.

Верочка

Он глядит на нее, скребет на щеке щетину, покуда несут соте.
"Ангел, не обжившийся в собственной красоте.
Ладно фотографировать - по-хорошему, надо красками, на холсте.
Если Господь решил меня погубить - то Он, как обычно, на высоте".
Он грызет вокруг пальца кожу, изводясь в ожидании виски и овощей.
"Мне сорок один, ей семнадцать, она ребенок, а я кащей.
Сколько надо ей будет туфель, коротких юбочек и плащей;
Сколько будет вокруг нее молодых хлыщей;
Что ты, кретин, затеял, не понимаешь простых вещей?"

Она ждет свой шейк и глядит на пряжку его ремня.
"Даже больно не было, правда, кровь потом шла два дня.
Такой вроде взрослый - а пятка детская прямо, узенькая ступня.
Я хочу целоваться, вот интересно, он еще сердится на меня?"

За обедом проходит час, а за ним другой.
Она медленно гладит его лодыжку своей ногой.

Верочка

Вот был город как город, а стал затопленный батискаф,
Словно все тебя бросили, так и не разыскав,
Пожила, а теперь висишь как пустой рукав
У калеки-мальчика в переходе.

Да никто к тебе не приедет, себе не лги.
У него поезд в Бруклин, а у тебя долги,
И пальцы дрожат застегивать сапоги
Хоть и неясно, с чего бы вроде.

Дело не в нем, это вечный твой дефицит тепла,
Стоит обнять, как пошла-поехала-поплыла,
Только он же скала, у него поважней дела,
Чем с тобой тетешкаться, лупоглазой;

То была ведь огнеупорная, как графит,
А теперь врубили внутри огромный такой софит,
И нутро просвечивает нелепо, и кровь кипит,
Словно Кто-то вот-вот ворвется и возопит:
«Эй, ты что тут разлегся, Лазарь?..»

Полно, деточка, не ломай о него ногтей.
Поживи для себя, поправься, разбогатей,
А потом найди себе там кого-нибудь без затей,
Чтоб варить ему щи и рожать от него детей,
А как все это вспомнишь – сплевывать и креститься.

Мол, был месяц, когда вломило под тыщу вольт,
Такой мальчик был серафический, чайльд-гарольд,
Так и гладишь карманы с целью нащупать кольт,
Чтоб когда он приедет,
было чем
угоститься.

Я хочу тебя, мой хороший,
Не на годы - всего лишь на ночь.
Чтобы ласкою огорошить,
Чтобы сладким обжечь дурманом.
От желаний твоих хмелея -
Ох, запомнишь ты эту ночку!
Стану я, наконец, твоею,
Как захочешь и где захочешь.
До конца тобой насладиться!
Чтоб остались следы на коже!
Покоренный моим бесстыдством,
На других ты смотреть не сможешь.
Мы опомниться не могли бы,
Мы б друг друга всю ночь хотели...
А потом прошептать: «Спасибо,
Ты чертовски хорош в постели».
И расслабленной, утомленной,
В институт на такси приехать,
И на твой звонок телефонный
Отвечать изумленным смехом!

Прости и прощай
не думай обо мне
и никогда не скучай
не надо рассматривать
фотки в альбоме
не надо звонить и писать
Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ на доме
не заходи ко мне
не проси прощенья
оно надоело мне как и варенье
как шеколад надоели открытки
ты меня бесишь как скрип калитки
прости и прощай
не думай обо мне
и никогда не скучай!

Я расскажу тебе историю
О том, что всё меняется всегда,
Казалось, будто, счастлив по теории,
На практике же полная беда.

Когда влюбляешься, не думаешь о чем-то,
Как будто бы глаза закрыты пеленой,
Но время движется, и понимаешь скромно,
Что любишь всё того же, но он совсем другой.

Глаза тихонько раскрываешь.
И сразу видишь много мелочей,
Которые так тщательно скрываешь,
Чтобы случайно не задеть ничем.

Но понемногу это раздражает,
Клубком обид, хранясь в душе.
И понимаешь, что-то отношениям мешает
И тех влюбленных дней не возвратишь уже.

Скандалы, крики, расставанья,
Нелепых оскорблений разговор
И всё вокруг наполнено страданьем
И для него закрыты двери на замок.

А стоило оно того в самом начале,
Влюбляться, чтобы разойтись?
Быть может, чтобы избежать печали,
Нужно больше друг о друге говорить.

И не пытаться сдерживать эмоций,
Почаще, говорить «люблю»,
И искренне желать «спокойной ночи»
Тогда судьба преодолеет всякую беду.

Эдуард Асадов.

ЧУДАЧКА

Одни называют ее чудачкой
И пальцем на лоб - за спиной, тайком.
Другие - принцессою и гордячкой,
А третьи просто синим чулком.

Птицы и те попарно летают,
Душа стремится к душе живой.
Ребята подруг из кино провожают,
А эта одна убегает домой.

Зимы и весны цепочкой пестрой
Мчатся, бегут за звеном звено...
Подруги, порой невзрачные просто,
Смотришь - замуж вышли давно.

Вокруг твердят ей: - Пора решаться.
Мужчины не будут ведь ждать, учти!
Недолго и в девах вот так остаться!
Дело-то катится к тридцати...

Неужто не нравился даже никто? -
Посмотрит мечтательными глазами:
- Нравиться нравились. Ну и что? -
И удивленно пожмет плечами.

Какой же любви она ждет, какой?
Ей хочется крикнуть: "Любви-звездопада!
Красивой-красивой! Большой-большой!
А если я в жизни не встречу такой,
Тогда мне совсем никакой не надо!"

Эдуард Асадов

ТРУСИХА

Шар луны под звездным абажуром
Озарял уснувший городок.
Шли, смеясь, по набережной хмурой
Парень со спортивною фигурой
И девчонка - хрупкий стебелек.

Видно, распалясь от разговора,
Парень, между прочим, рассказал,
Как однажды в бурю ради спора
Он морской залив переплывал,

Как боролся с дьявольским теченьем,
Как швыряла молнии гроза.
И она смотрела с восхищеньем
В смелые, горячие глаза...

А потом, вздохнув, сказала тихо:
- Я бы там от страха умерла.
Знаешь, я ужасная трусиха,
Ни за что б в грозу не поплыла!

Парень улыбнулся снисходительно,
Притянул девчонку не спеша
И сказал:- Ты просто восхитительна,
Ах ты, воробьиная душа!

Подбородок пальцем ей приподнял
И поцеловал. Качался мост,
Ветер пел... И для нее сегодня
Мир был сплошь из музыки и звезд!

Так в ночи по набережной хмурой
Шли вдвоем сквозь спящий городок
Парень со спортивною фигурой
И девчонка - хрупкий стебелек.

А когда, пройдя полоску света,
В тень акаций дремлющих вошли,
Два плечистых темных силуэта
Выросли вдруг как из-под земли.

Первый хрипло буркнул:- Стоп, цыпленки!
Путь закрыт, и никаких гвоздей!
Кольца, серьги, часики, деньжонки -
Все, что есть,- на бочку, и живей!

А второй, пуская дым в усы,
Наблюдал, как, от волненья бурый,
Парень со спортивною фигурой
Стал спеша отстегивать часы.

И, довольный, видимо, успехом,
Рыжеусый хмыкнул:- Эй, коза!
Что надулась?! - И берет со смехом
Натянул девчонке на глаза.

Дальше было все как взрыв гранаты:
Девушка беретик сорвала
И словами:- Мразь! Фашист проклятый!-
Как огнем детину обожгла.

- Комсомол пугаешь? Врешь, подонок!
Ты же враг! Ты жизнь людскую пьешь!-
Голос рвется, яростен и звонок:
- Нож в кармане? Мне плевать на нож!

За убийство - стенка ожидает.
Ну, а коль от раны упаду,
То запомни: выживу, узнаю!
Где б ты ни был, все равно найду!

И глаза в глаза взглянула твердо.
Тот смешался:- Ладно... тише, гром...-
А второй промямлил:- Ну их к черту! -
И фигуры скрылись за углом.

Лунный диск, на млечную дорогу
Выбравшись, шагал наискосок
И смотрел задумчиво и строго
Сверху вниз на спящий городок,

Где без слов по набережной хмурой
Шли, чуть слышно гравием шурша,
Парень со спортивною фигурой
И девчонка - слабая натура,
"Трус" и "воробьиная душа".

Эдуард Асадов

ЕЕ ЛЮБОВЬ

Артистке цыганского театра "Ромэн" -
Ольге Кононовой

Ах, как бурен цыганский танец!
Бес девчонка: напор, гроза!
Зубы - солнце, огонь - румянец
И хохочущие глаза!

Сыплют туфельки дробь картечи.
Серьги, юбки - пожар, каскад!
Вдруг застыла... И только плечи
В такт мелодии чуть дрожат.

Снова вспышка! Улыбки, ленты,
Дрогнул занавес и упал.
И под шквалом аплодисментов
В преисподнюю рухнул зал...

Правду молвить: порой не раз
Кто-то втайне о ней вздыхал
И, не пряча влюбленных глаз,
Уходя, про себя шептал:

"Эх, и счастлив, наверно, тот,
Кто любимой ее зовет,
В чьи объятья она из зала
Легкой птицею упорхнет".

Только видеть бы им, как, одна,
В перештопанной шубке своей,
Поздней ночью спешит она
Вдоль заснеженных фонарей...

Только знать бы им, что сейчас
Смех не брызжет из черных глаз
И что дома совсем не ждет
Тот, кто милой ее зовет...

Он бы ждал, непременно ждал!
Он рванулся б ее обнять,
Если б крыльями обладал,
Если ветром сумел бы стать!

Что с ним? Будет ли встреча снова?
Где мерцает его звезда?
Все так сложно, все так сурово,
Люди просто порой за слово
Исчезали Бог весть куда.

Был январь, и снова январь...
И опять январь, и опять...
На стене уж седьмой календарь.
Пусть хоть семьдесят - ждать и ждать!

Ждать и жить! Только жить не просто:
Всю работе себя отдать,
Горю в пику не вешать носа,
В пику горю любить и ждать!

Ах, как бурен цыганский танец!
Бес цыганка: напор, гроза!
Зубы - солнце, огонь - румянец
И хохочущие глаза!..

Но свершилось: сломался, канул
Срок печали. И над окном
В дни Двадцатого съезда грянул
Животворный весенний гром.

Говорят, что любовь цыганок -
Только пылкая цепь страстей,
Эх вы, злые глаза мещанок,
Вам бы так ожидать мужей!

Сколько было злых январей...
Сколько было календарей...
В двадцать три - распростилась с мужем,
В сорок - муж возвратился к ней.

Снова вспыхнуло счастьем сердце,
Не хитрившее никогда.
А сединки, коль приглядеться,
Так ведь это же ерунда!

Ах, как бурен цыганский танец,
Бес цыганка: напор, гроза!
Зубы - солнце, огонь - румянец
И хохочущие глаза!

И, наверное, счастлив тот,
Кто любимой ее зовет!